Kit Harington

Эрин всегда был сыном своего отца. По крайней мере, так говорили те немногие сидхе из его окружение, которые этого самого отца знали, потому как сам фэйри с батюшкой знаком никогда не был. Вообще, его родители были совсем уж не благополучными, даже по меркам жителей Сида — отец куда-то исчез, так и не дождавшись рождения сына, а мать, прожившая с отпрыском первые пятьдесят лет его жизни, ушла охранят границу от фоморов, да так и не вернулась.
Эрину говорили, что она умерла, доблестно сражаясь. Опять таки говорили те немногие фэйри, которые были тому свидетелями. И он вроде бы как должен был испытывать гордость по этому поводу, но увы.
Вероятно, просто Эрин все же куда сильнее хотел увидеть мать живой, а не слушать красочные байки касательно ее подвигов.
Несмотря на тот факт, что в достаточно раннем возрасте он остался фактически предоставлен самому себе, Эрин всегда был очень верным себе и своим убеждениям. А убеждения у него были просты — служить Сиду, своему Двору, и делать все возможное для процветания обоих. Он тоже был на границе миров, боролся с фоморами, и преуспел в этом, считаясь теперь одним из самых искусных воинов во всем Сиде. К людям относится, как типичный представитель Неблагого Двора, но не сказать чтобы очень их ненавидит. Просто не совсем понимает того жгучего интереса, которым этих существ награждают некоторые его сородичи.
Эрин по большей части молчаливый и сдержанный, но натура сидхе все же порой проявляется отдельными эмоциональными всплесками, которые, впрочем, он умеет контролировать. Почти всегда. Эрин храбрый, и будет предан своему делу до самого конца, в чем бы оно не заключалось. И на какие жертвы ради этого не пришлось бы идти.
На Земле, я думаю, бывал, но не очень часто. Возможно, на время ей и удалось подкупить сурового воина своими соблазнами и тут уж никак не могло обойтись без моей помощи хд, но он всегда возвращался в Сид, в Маг Туиред, в единственное место, которое может назвать домом.
И сейчас Сиду грозит опасность. Разве может отважный Эрин остаться при этом в стороне?

Charlize Theron

— Исэулт — это зима в чистом виде. Холодная, невозмутимая, порой кажется, в ее присутствии действительно начинает леденеть вода в стакане (а иногда она действительно леденеет, когда фэйри этого очень хочется).
— Исэулт очень непросто вывести из себя, но если она в самом деле начинает злиться, то все. Пиши пропало.
— С самых ранних лет фэйри верила, что в этой жизни может рассчитывать только на себя. Таких обычно называют одиночками, и, вероятно, данная черта как нельзя лучше подходит Исэулт. Остается только удивляться, как однажды, почти четыреста земных лет назад, гордая сидхе связалась с Ллевелином. Итогом недолго союза с рыжеволосым сородичем и стало рождение единственной дочери, которую назвали Эйли.
— Исэулт очень амбициозна, любит контролировать все вокруг, в том числе и жизни своих близких, коих у нее, как не трудно догадаться, насчитывается не так уж много. Она ратует за процветание Зимнего Двора, не гнушается интриг, и очень преданна своим целям.
— Людей не любит, называет "отродьем" и "низшей расой". На Земле бывала, пусть и куда реже, чем некоторые другие фэйри. Иногда на подобные путешествия ее мотивировало банальное любопытство, но в основном переходила границу между мирами с целью отыскать того или иного родственника, когда он, хотя чаще она, вели себя, по мнению Исэулт, совсем неподобающим образом.

Chris Wood

Димитр, что это за имя такое? Если попросить его рассказать все, что происходило за несколько сотен лет жизни, он злополучно вздыхает и проводит рукой по затылку. Хотелось бы приукрасить, а где-то может и сорвать, но он лишь усмехается и пожимает плечами. Ему удобно вести обычную, ничем непримечательную жизнь. Он уже успел наворотить дел по всем известным закоулкам мира и если быть честным с самим собой, ему более нигде нет места.
Он с самого первого дня, как помнил себя, старался постичь истину, был любознательным и довольно заинтересованным во всех тайнах. Каждая частица его души попросту требовала ответов, жаждала узнать все секреты и обладать той самой шкатулкой Пандоры, которая была скрыта для простых смертных.
Димитр дитя мага и фейри, свою матушку он видел всего один раз, лет сто назад и впечатление от этой холодной, возвышенной дамы, у него осталось не очень приятное. И с тех пор, люди из того мира, вызывают у него неприязнь. И ничто не может переубедить его, слишком уперт и уверен в себе. Возможно, все дело в отце, который уже осточертел своими наставлениями. Или в том, что сила, упорство и жажда покорить новые вершины для него — смысл жизни. Димитр знает и чувствует, что в этом мире для него уготовано особое место,он просто его не нашел за столько лет. Только и всего. Унывать не в его правилах, поэтому он жутко искажает все и всех, кто попадает под его взор. Ну не умеет мужчина строить дружеские отношения, ну не дано ему разделить с кем-то простые, казалось бы обычные человеческие чувства.
Одному как-то надежнее, понимаете? Он горазд подбить на авантюру, любого, кто только поведет ухом. Ему везет, всегда удается выйти сухим из воды. Собственно все двери он обычно открывает с ноги и первый вопрос в его головушке: «Какого хрена?»
Мирно шагая по Земле, он обзавелся парочкой прочных связей, забил сундуки книгами, вызубрил несколько языков, добрался до Англии, сложил крест на крест ноги и выдохнул. Пора на пару десятков лет взять отдых, пока все его должники не отдадут знатному Богу душу, а затем, можно смело продолжать колотить воду и совершать круг почета по новой.
Димитр сложный, как судоку, который составлял в доску пьяный мастер. Можно сломать об него язык, а затем и мозг. В нем смешано слишком много противоречивых ниток — это такой клубок, об который споткнешься и в итоге пошлешь все к черту. Он не дает слабину, жаждет покоя, до тех пор, пока не встретит Ивальди.

David Call

От Эдриана колышется воздух, стелется трава, расступаясь между ним, от него всем хочется сразу глаза опустить и чуть ли не поклониться. Он всегда в дорогом костюме, улыбается идеальной улыбкой, почти что кричит всем своим видом, что происходит из какой-то там магической семьи, что так ценит магию и свою голубую кровь.
Эриан считает, что он лучше всех и никогда этого не скрывает.
За его улыбкой кроется яд, сочащийся, сладкий, ало-красного цвета, так похожий на сладкое яблоко, что так и хочется вкусить и умереть от него, не задумываясь. Он умер, хитер, он умеет идти по головам и желает добиваться того, что хочет, любой ценой, даже не задумываясь о последствиях. Для него личные мотивы и мотивы семьи всегда стоят выше всего остального в этом мире — он даже не задумывается, что может быть как-то иначе и можно иметь другие взгляды.
Эдриан верит в свою нерушимость, верит в то, что рожден он для чего-то великого, что он же не просто так появился на этот свет. Хотя он бы и хотел, чтобы его матерью была фэйри, он немного завидует тем, у кого в жилах течет почти что не разбавленная фейская кровь. Но он этого никогда не признает — он не умеет признавать поражения, потому что всегда выигрывает.

Josefine Frida Pettersen

Она ничейная и всехняя. Она своя собственная. Сильвана переняла лучшее от обеих своих прародительниц, от серебряной Гвинблейд и златой Ивенн, но не превратилась в их маленькое подобие и тень, а стала собой. В ней вероломная, страшная, железная зима. В ней палящее, в кровожилы проникающее летнее огниво-солнце. Дядя кует Сильване изящный меч, и он ложится в её руку как влитой. Одна из тёток учит им владеть, другие же дарят ей платья, арфу, вплетаются дивные цветы в волосы и увлекают за собой танцевать. К началу пятого десятилетия она, смеющаяся, дерзкая и неуступчивая, привыкает купаться в любви и свете, танцевать не только с кавалерами, но и с оружием, ловить восхищенные и гордые взгляды.
Сильвана не присоединяется ни к Летнему двору матери, ни к Зимнему двору бабушки. Внимания и любви делается так много, что они буквально душат её, шелковыми лентами и жемчужными нитями сдавливают горло. Она решает уйти дикими тропами отца в поисках себя, окончательного становления собой и отделения от бесконечных интриг да пиршеств при дворе Королевы. Ей тесно и муторно. И она летит наперегонки с ветрами, с серебророгими оленями, мчится без седла на спине могучего вороного коня с гривой до копыт, бежит на край Сида, а потом в мир людей, оставляя за собой цепочку проталин и первоцветов, распускающиеся в следах от её ног.

Aaron Tveit

Джонсу по жизни не всё подавалось на блюдечке с голубой каемочкой, и он знает, что такое тяжелый труд. Привыкший всё достигать собственными силами, он вкладывал всего себя чтобы: а) сначала выжить, б) добиться того, что он имеет сейчас. При этом Джонс ни у кого никогда не просил помощи, движимый собственным усердием и амбициями.
Для того, чтобы отучиться и начать прилично зарабатывать (да и зарабатывать в принципе), Джеремайе пришлось много чего перепробовать. Тут была и сражение с фоморами на кого-то, и попытки собственного бизнеса и получение высшего образования, к которому он так стремился. Последнее, к слову, случилось с Джонсом уже после его пятидесятилетия, когда он, наконец-то, мог вздохнуть полной грудью и хоть немного, но пожить в собственное удовольствие. Тогда-то он и встретил Лею.
Он был уже выпускником последнего курса, в то время как чародейка едва переступила за порог первого, и ранее он не встречал таких людей, как мисс Фосетт, которая с такой уверенностью (граничащей даже с — само) рассказывала о своих планах и намерениях; это его, наверное, и впечатлило. Их отношения, как и само общение, начались, пожалуй, с её инициативы. Ворвавшись в его жизнь словно ураган, Лея быстро перевернула всё с ног на голову, ни разу не извинившись или спросив уместно ли её присутствие.

Alexander Gudkov

— бразер фром эназер фазер
— душа любой компании
— фешн из хиз профешн
— драма квин ни дня без пиздеца
— повиляет хвостом (но не тебе)
Он везде и нигде, его дом там, где он, у него тысяча новых идей и миллион занятий. Сам Этан считает себя творческой натурой в постоянном поиске, Джошуа зовет его большой проблемой и тунеядцем. Он играет в театре, записывает видео и ведет инстаграм, выступает со стендапами и влезает в чужие постановки. Он невозможен, и именно из-за этого у него есть друзья в каждом городе, где ему удается задержаться хотя бы на день. Бесчисленное количество людей (и не очень), которые всегда готовы пустить к себе пожить, накормить, помочь с его начинаниями и развлечь ради того, чтобы зарядиться этой колоссальной энергией.
В нем слишком много от фейри, и это видно невооруженным глазом. На первый взгляд, слишком беспечный и неприспособленный к жизни, он буквально несется по жизни в поисках новых ощущений. Именно эта жажда и умение влезть во все, что попадается ему на глаза, не раз и не два заводили его в непростые ситуации. Но разве это кого-то волнует?

Lee Pace

Что есть вечность? Кто-то скажет, что это бремя; легенды расскажут об участи хуже забвения, о проклятии видеть рождение и смерть империй, терять возлюбленных и друзей. Ты усмехнешься и ответишь, что вечность — это бесконечное число возможностей, это ступени к величайшим богатствам и чудесам всех существующих миров, это единственная возможность по-настоящему обрести себя. Что может познать человек за крупицу твоей вечности, за эту песчинку, которую он гордо именует жизнью? Они горят — человечество, оставшееся без поводырей — и оставляют после себя лишь пепел, что вскоре смешается с пылью эпох, но ты! Ты знаешь цену огню, он ластится о твои морозные руки, застывает образцом покорности у ног. Пусть же Прометеи жертвуют собой и своими силами — ты всегда будешь умней. Разве есть существо совершеннее фэйри? Разве есть кто-то лучше тебя? Если и есть, то тебе отведено достаточно времени, что превзойти и этого соперника, переступить и эту черту, создать собственную легенду, которую будут петь до смерти последней звезды.
Какие тайны ты познал, какие секреты тебе открылись? На этот вопрос ответ не прозвучит никогда — всё это, бриллианты драгоценных камней и (не)человеческих слёз, ты хранишь лишь для своей большой игры, так зачем раскрывать карты? Сделка здесь, соглашение там, ты вытягиваешь золото из земных недр, выпиваешь людские души до дна — иногда так сложно остановиться, иногда так хочется подтолкнуть кого-нибудь к краю пропасти. От улыбки порой саднит губы, но не всегда получается использовать их для наслаждений, срывать поцелуи первых красавиц Сида, оставлять темные метки на коже блистательных воителей. Тебе прекрасно известно, когда стоит склонить голову и когда — её снести… во имя королевы, конечно же; ей ты служил, пока это было выгодно, пока не появилась возможность поменять правила целого мира (вот построить бы свой собственный).